Очарованная горцем - Страница 91

Братья молча ждали, пока остальные уйдут.

— Брат, я… — Колин бросил на Роба умоляющий взгляд.

— Колин, с этого дня я тебе больше не брат!

Колин отшатнулся, как будто Роб хлестнул его по лицу. В глазах его вспыхнула боль. Было видно, что он не верит собственным ушам.

— Проклятие… как у тебя язык повернулся такое сказать?! Я привел его сюда…

— Что он тебе пообещал взамен? — спокойно осведомился Роб.

Слишком уж спокойно… любой, кто знал его так же хорошо, как младший брат, поспешил бы исчезнуть от греха подальше. Это было похоже на затишье перед бурей.

— Что?! — ошеломленно ахнул Колин.

Нагнув голову, Роб налетел на него, словно разъяренный бык. Одной рукой схватив растерявшегося Колина за горло, он прижал его к стене, а другой вырвал из ножен клей-мор Колина. Все произошло настолько быстро, что тот и опомниться не успел, как его же собственный клинок уткнулся ему в горло.

— Ты рассказал ему о ней, Колин! А теперь я снова спрашиваю — что он пообещал тебе за твое предательство, Иуда?

Колин молча смотрел на старшего брата — и в глазах его читалась та же ярость, что душила Роба.

— Ты осмелился подумать, что я?! Да за одно только это мне следовало убить тебя собственными руками!

В следующее мгновение у него перед глазами оказался кулак Роба, но в лице Колина не дрогнул ни один мускул. Он даже не попытался избежать удара — просто молча стоял и ждал.

— Дай же ты ему сказать! — повиснув на руке старшего брата, пропыхтел Тристан.

Роб, стряхнув Тристана, резко повернулся и ушел — у него не было ни малейшего желания слушать оправдания Колина. Тристан остался.

— Зачем ты привел его сюда?

Это было последнее, что услышал Роб.

— Да как вы не понимаете?! Потому что если бы наш собственный отец… или кто-то из нас… решил, что Майри погибла, а она вдруг осталась жива — неужели он бы не захотел об этом узнать?! Я же видел, как мучилась Давина из-за того, что росла без отца! Кстати, он тоже это видел. — Колин ткнул пальцем в сторону удалявшегося Роба. — Она ведь постоянно говорила об этом, разве нет, Роб? — крикнул он старшему брату. Роб не ответил. — Когда я увидел короля, то поначалу решил ничего ему не говорить…

— Тогда почему сказал? — обернувшись, рявкнул Роб.

— Да потому, что он мучился точно так же, как она! — заорал ему вслед Колин. — Господи помилуй, Роб… она ведь его дочь! И он любит ее!

Роб двинулся было к нему, но злоба его уже улеглась. Какое-то время он молча смотрел в глаза младшему брату.

— Я тоже, Колин, — едва слышно пробормотал он.

Махнув рукой, он молча направился к замку.

— Я догадывался, что он влюблен в нее, — задумчиво прошептал Колин, глядя ему вслед. — Господи, да мы все полюбили ее, но…

— Теперь она его жена, — вздохнул Тристан, подталкивая Колина к замку.

— О Боже… нет! — Застыв как вкопанный, Колин в отчаянии провел рукой по волосам. — Он же знал, кто она такая! Он не мог…

— Мог, как видишь.

— Проклятый дурак! — выругался Колин.

Бросив на него уничтожающий взгляд, Тристан двинулся к замку.

— Зря я все-таки помешал ему прикончить тебя, — вздохнул он.

Давина вместе с родителями Роба и отцом сидела в покоях Каллума — за ее спиной замерли двое королевских гвардейцев. Она не сводила глаз с короля. Она украдкой ущипнула себя, чтобы убедиться, что все происходящее не сон. И, по-видимому, слегка переусердствовала, потому что даже подскочила от боли. Сидевший возле нее король ласково похлопал ее по руке. Улыбнувшись дочери, он вернулся к разговору с Каллумом.

— Даже не могу сказать, как я потрясен, увидев твой дом, Макгрегор, — одобрительно проговорил Яков. — Ты неплохо придумал, построив замок в этих местах. Он стоит в таком месте, что ни один враг не сможет подкрасться к нему незамеченным.

— Угу, согласен, ваше величество. Впрочем, если вы помните, в те дни, когда я строил его, это обстоятельство имело первостепенное значение.

Наполнив четыре кубка пенной медовухой, Каллум первый из них протянул жене.

— Ах да, понимаю… ты был объявлен вне закона, ведь так? — принимая кубок из рук хозяина, кивнул король. — Ты тогда стал изгнанником.

Неужели она действительно слышит голос отца, чувствует пожатие его большой, теплой руки? Давине безумно хотелось повернуться к нему, еще раз увидеть его лицо, рассмотреть его получше. Господи, он сидит в двух шагах от нее… ее отец!

— Угу, — кивнул Каллум, протянув ей кубок. — И это тоже.

Давина дрожащей рукой взяла кубок из рук свекра, втайне пожалев, что это всего лишь вино — сейчас ей не помешал бы глоток чего-нибудь покрепче. Итак, отец все-таки явился за ней… и она очень сомневалась, что он согласится уехать один. Боже, помоги им всем! Почему судьба распорядилась, чтобы он приехал именно сейчас? Что ей делать? Впрочем, она уже поняла, чего требует от нее долг. Но как она сможет уехать из Кэмлохлина… оставить Роба?! Неужели мало того, что из-за нее и так уже погибло столько людей? Давина украдкой покосилась на дверь. Где же Роб? Он скорее умрет, чем позволит, чтобы ее увезли силой. Отпустит ли он ее, если решит, что она уезжает по собственной воле?

— Ты дрожишь, моя дорогая. — Отец нагнулся к ней. Давина зажмурилась, вдыхая его запах. — Конечно, я понимаю… мой приезд оказался неожиданностью…

— Я в порядке, — прошептала она, украдкой смахнув повисшую на ресницах слезу. — Просто немного растеряна.

Он улыбнулся. Давина, с трудом сдерживая подступающие к глазам слезы, вглядывалась в любимое лицо. Сколько лет она гадала, какой он — ее отец! Почему-то он представлялся ей таким же светловолосым, как она сама, а оказалось, он совсем седой. В голубых, как у дочери, глазах стояла грусть — годы сражений, разочарований и интриг оставили на его лице свой след. Прямой, немного длинный нос, тонкие, разучившиеся улыбаться губы. Наверное, он забыл, как это делается…