Очарованная горцем - Страница 19

— Да.

— А ваша мать?

Руки Роба сомкнулись на ее талии.

— Она… — Давина нахмурилась, почувствовав, как при его прикосновении по телу разливается знакомый уже жар. Она снова попыталась отодвинуться… тщетно. — Она умерла, когда мне было всего десять лет… по крайней мере мне так говорили.

Сердце у нее сжалось. Давина затаила дыхание, пытаясь сообразить, какой будет следующий вопрос и что ей ответить, чтобы у сурового шотландца не пропало желание ее защищать. Пусть он даже ей не враг, он вполне может оказаться союзником ее врагов. И если ему неизвестно, кто она такая, будет лучше, если он как можно дольше останется в неведении. Сколько уже невинных людей погибло из-за нее! Она не хочет, чтобы смерть Роба была на ее совести.

— Как их звали?

Эти вопросы неспроста, решила она. Господи, как же она устала все время быть настороже!

— Их звали лорд и леди Уитхорн. Мне не хочется говорить об этом, — пробормотала она, надеясь, что Роб отстанет.

При этих словах, за которыми не последовало никаких объяснений, он снова напрягся и застыл — то ли разозлился, то ли обиделся из-за ее неразговорчивости, Давина не знала. Впрочем, она не долго ломала над этим голову — обрадовалась, что он наконец оставил ее в покое.

Молчание не тяготило ее, Давина с малых лет привыкла молчать, но не потому, что это было в ее натуре. Монастырские стены располагают к молчанию. Там обычно стояла тишина, однако Давина помнила, что своды аббатства Святого Христофора куда чаще оглашал звон мечей, чем тихие молитвы монахинь. Что-то требовало ремонта, и сестрам волей-неволей приходилось обращаться за помощью к жившим при аббатстве мужчинам. Солдаты не возражали — свободного времени у них было хоть отбавляй. И потом, что им было делать в монастыре? Только упражняться на мечах, цапаться друг с другом и вспоминать своих возлюбленных. Живи Давина где-нибудь в другом месте, она, может, и возмущалась бы вечным шумом и гамом во дворе, но она не возражала, ведь это было напоминанием о той жизни, которой живут все нормальные люди и о которой ей приходилось только мечтать.

Как ей сейчас не хватало этого! Давине вспомнилось, как, стоя на колокольне, она разглядывала солдат, чьи лица знала, как свое собственное. А сестры… их крики, доносившиеся из объятой пламенем часовни, она не забудет до конца своих дней.

Смахнув слезы, Давина попыталась не думать о грустном, но привычная молчаливость только усугубляла чувство одиночества.

Внезапно она заметила, что Финн, подъехав поближе, поравнялся с ними и едет рядом, заставив своего коня идти ровной рысью. Давина подняла на него затуманенные слезами глаза. Юноша дружески улыбнулся, и ей снова показалось, что она видит перед собой спустившегося с небес ангела — может, у него и крылья есть и он прячет их под пледом?

— А где твой дом? — негромко спросила она, чтобы хоть ненадолго избавиться от грустных мыслей.

— Там, на острове Скай.

Давина с трудом выдавила из себя улыбку. Выходит, она не ошиблась, они и вправду горцы.

— Это далеко?

— Достаточно далеко, — услышала она позади себя низкий голос Роба.

Достаточно далеко… для чего? Давина гадала, что это значит. Спрятаться так, чтобы тебя никогда не нашли? Что он имел в виду? Если Роб до сих пор говорил правду, то он намерен доставить ее в Эршир, а затем уехать. Ей бы радоваться, что Господь Бог послал ей Роба, но… Но сначала хорошо бы убедиться, что его ей действительно послал сам Господь, а не те, кто охотится за ней.

— Расскажите мне, как вы встретились с Эдвардом.

Роб шевельнулся — живая гора накачанных мышц, — и в голове Давины образовался полный сумбур. Тревожные мысли, словно испуганные куры, разом кинулись врассыпную, а чуть только она почувствовала, как ей на бедро тяжело легла его рука, как на смену им тут же пришли другие, от которых ее моментально кинуло в жар. Ни один из английских солдат никогда не решился бы позволить себе такое. А этот огромный шотландец обнимал ее так, словно она принадлежала ему! Давина так растерялась, что на миг лишилась дара речи.

— Этот ваш капитан Эшер сражался насмерть. Потом увидел стрелу у меня в плече и сказал мне, что вы живы. А потом попросил меня спасти вас из огня.

Улыбнувшись, Давина закрыла глаза, вспоминая самого дорогого для нее человека. Даже на пороге смерти Эдвард старался защитить ее.

— Он сказал, что ваши враги хотят, чтобы вы погибли в огне, — продолжал Роб.

Улыбка Давины увяла. Значит, Эдвард все-таки кое-что рассказал! Что еще известно Робу?

— Он охранял вас по приказу короля Карла?

— Нет.

Это была чистая правда.

— Значит, он охранял вас просто потому, что был в вас влюблен? — не утерпел Финн.

Давина слегка растерялась — подобного вопроса она не ожидала. Не зная, что ответить, она повернулась к Финну и по растерянному выражению его лица тут же поняла, что Роб гоже смотрит на него.

— Да, он любил меня, — призналась она, решив по возможности говорить правду, насколько это было в ее силах.

В тот последний день Эдвард собирался признаться ей в любви, но не успел. Может, и лучше, что он погиб, так и не узнав, что она не может ответить ему взаимностью.

— Он был хорошим человеком… я всегда буду помнить о нем, — прошептала она.

— Капитан не имел никакого права держать в аббатстве целый отряд для охраны своей милой, — жестко отрезал Роб.

Судя по всему, его слова были адресованы им обоим. Давина внезапно почувствовала, как он напрягся, словно изо всех сил стараясь сдержать бушевавшие в нем чувства.